Нефть и мир. «Семь сестер» – дом, который построил Джон - Леонид В. Крутаков

Railroad (Standard Oil вернула ранее оговоренный объем трафика. – Л. К.), Рокфеллер продемонстрировал, что он готов делиться, когда речь идет о деньгах, а не о власти. Принцип позже будет сформулирован известным американским гангстером Вито Дженовезе, который стал одним из прообразов главного героя романа Марио Пьюзо «Крестный отец» Вито Корлеоне: «Я против кровопролития. Оно приносит лишние расходы»[65].

Глава 3. Вперед, Standard! Вперед!

Доминантный прорыв

Если о совпадении первой Великой депрессии 1873–1979 годов (сегодня ее называют Долгой) и устроенной Рокфеллером очередной (в масштабах всей отрасли) «резни» судить хронологически, то таланты главы Standard Oil (в соответствии с общепринятой версией) обретают мистический, буквально пророческий характер. Возникает ощущение, что Рокфеллеру действительно благоволил его баптистский бог («Богатство как божья благодать»).

Взгляд на Долгую депрессию и взлет Standard Oil в логике главного дефлятора мировой экономики (социальная обертка термодинамики) систематизируют пророческую версию, перемещают совпадение, возникающее как бы само собой (непринужденно и случайно), из области мистики (откровение свыше) в доступную для рефлексии плоскость (осмысленность).

Понятно, что Standard Oil сознательно кризис не провоцировала, тем не менее она к нему причастна (одна из причин, распорядитель, бенефициар) в силу специфики своей деятельности. Долгая депрессия была первым, но не единственным сбоем новой модели социально-экономического устройства, в которой нефть играет роль дефлятора (драйвера роста) и служит одновременно маркером эффективности (счетчиком роста потребления).

В логике термодинамики, как отмечалось выше, эффективность (конкурентность) открытой макросистемы определяется ее способностью к масштабированию (экспорт негэнтропии). Внешне процесс фиксируется (мы его так видим) как территориальная экспансия заданного образа жизни (колониализм, оккупация). Его внутренним (ненаблюдаемым) содержанием является структурная перепрошивка иных (слабопроектных с точки зрения экспансиониста) моделей под свою (доминантную с той же точки зрения).

Ненаблюдаемым для «слабопроектной» макросистемы (ниже понятие сужается до социума. – Л. К.) процесс перепрошивки делает добровольный, в большей его части, характер. Перепрошиваемый социум внутренне сам соглашается перейти на более «эффективный» формат отношений. Сам себя признает слабопроектным и неэффективным. Выступает в процессе не субъектно, а как объект (пространство роста доминантной модели).

Формальные границы макросистемы/социума могут не меняться и, как правило, не меняются. Меняется понятие нормы, которое влечет за собой изменение научных стандартов и образовательных практик. В культурном контексте переставляются знаки препинания, а в исторической ретроспективе плюсы меняются на минусы, и наоборот. Успехи видятся как провалы и поражения. Поражения – как успехи более эффективной модели отношений.

Не поддающийся культурной перепрошивке (смена плюсов на минусы) социальный материал макросистемы, добровольно (искренне) признавшей себя «слабопроектной», утилизируется за его неэффективностью (объективное препятствие на пути прогресса). «Мы занимались не сбором денег, а уничтожением коммунизма. Это разные задачи с разной ценой», – Анатолий Чубайс очень точно описал задачи и последствия процесса перепрошивки социума. Носителей прежней субъектности в ходе процесса маргинализируют (отказ в способности рационально мыслить).

В логике термодинамики социальный парадокс Поланьи обретает форму антитезы: открытые («живые») макросистемы, в отличие от закрытых («неживых»), законам природы (статика) не подчиняются. Они не равновесные, а экспансионистские. Дело здесь не в том, что законы (схемы, формулы) природы несовершенны, а в том, что любая открытая макросистема (совокупность физиологических процессов и рефлексов) «обучаема». Лю-ба-я…

Согласно принципу Анохина, даже бактерии и инфузории двигаются (плывут) не по термодинамическому градиенту (подвижное равновесие), как считали Анри Ле Шателье и Карл Браун, а по ожидаемому. То есть и бактерии, и инфузории предсказывают (прогнозируют) изменение окружающей среды, действуют на опережение (планируют свое движение)[66].

Принцип Анохина ляжет в основу термодинамической модели рефлексии Владимира Лефевра – оценка сегодняшнего дня с позиции завтрашнего[67]. Эта модель стала альтернативой американской теории игр (математический метод оценки конфликтов и выработки стратегических решений. – Л. К.). За создание нового метода стратегирования Лефевр заплатил эмиграцией из Советского Союза и приглашением на работу в Калифорнийский университет.

Принцип Анохина, термодинамическая модель Лефевра и антитеза парадокса Поланьи камня на камне не оставляют от рыночной (равновесной) модели построения социума. Экспансия открытой макросистемы как модели (механика) взаимодействия с природной средой не всегда доказывает ее внутреннюю эффективность. С известной долей уверенности можно сказать – всегда не доказывает.

Конкурентность макросистемы определяется не законами природы, а способом их использования (интеграция законов природы и мотиваций носителей системной логики. – Л. К.), что и составляет (формирует) цельную модель. В случае с социумом модель осознается (оценка, прогноз, управление) как способ связности ресурсов роста: природных и трудовых. Ее эффективность должна оцениваться не через рост использования природных ресурсов (потребление), а через соотнесенность одного с другим. Идентификация же развития (рост) макросистемы с ее расширением (экспансией) меняет логику оценок и систему принятия решений, подменяет понятие эффективности на прямо противоположное ему.

Экспансионизм – всегда следствие несамодостаточности (неуравновешенность, неполнота) модели. Драйвером здесь выступает не соотнесенность мотиваций с ресурсами, а нехватка последних (прежде всего, энергии), направляемых на поддержание порядка внутри макросистемы (социальная иерархия) и упорядочивание внешней среды (экспансия). Логику Вселенной (энтропию, стремление к тепловому равновесию, термодинамический градиент) социум воспринимает не как норму высшего порядка, а как хаос (угрозу жизни).

Внутренний порядок для социума первичен (несмотря на внешнюю природу целевого показателя эффективности). Он организует (создает) макросистему как субъект мироздания (модель взаимодействия с окружающим миром и другими макросистемами). Без устойчивой внутренней иерархии экспансия социальной макросистемы (проектное расширение модели) невозможна. В обществе помимо правил термодинамики (закон) работает сила воли (политически детерминированный выбор, субъектность).

Социум возникает, когда появляется разделяемая большой группой людей система координат. Критерии оценки (эффективность в их числе) задают целеполагание (градиент движения в окружающем хаосе), диктуют алгоритм принятия решений с отсроченным во времени результатом. Иными словами, формируют проектный подход к будущему (осознание себя во времени и пространстве). Система координат – это софт социума (программное обеспечение, тезаурус), за пределами которого жизни нет (модель умирает).

Переход на «чужие» критерии оценки (софт, система координат, алгоритм принятия решений, целеполагание) – это фундаментальный шаг к культурной аннигиляции (передаче на аутсорсинг своего права выбора). Начало той самой структурной перепрошивки менее «эффективного» социума под более «эффективную» модель отношений (отказ от субъектности в пользу «чечевичной похлебки»).

Принципиально понимать, что за дефиницией «эффективный» здесь скрывается понятие проектности (горизонт планирования, глубина кредита, объем обязательств, уровень мотивации). Переход на «чужую» систему координат (модель) означает эвтаназию Nation State. Меняются принципы и способы самоидентификации нации, размывается социальная база национального проекта (вплоть до ее аннигиляции). Такая макросистема лишается амбиций (демотивируется), становится жизненным пространством (зоной роста, частью пищевой цепочки) для макросистемы с высоким уровнем внутренних амбиций (обязательства, мотивации, ответственность).

Долгая депрессия была не чем иным, как